«Это не гражданка, товарищ сержант», – констатировал герой нашумевшего российского фильма «Кремень». – «Это Москва». Действительно, для миллионов наших соотечественников, которые в поисках лучшей жизни отправились в российскую столицу, Москва оказалась тем миром, в котором сошлись воедино атрибуты гражданской и военной жизни. С одной стороны, вроде бы не стреляют. С другой – жестокий Город щедро демонстрирует свою изнанку, наполненную великим множеством опасностей. Своеволие милиции, отсутствие регистрации и элементарных бытовых условий, нечеловеческие условия работы, моральная деградация – это вызовы, с которыми приходиться сталкиваться гастарбайтерам. Как же иначе, Москва ведь слезам не верит… Назад, в Белокаменную Приключения начинаются ещё в поезде «Москва – Луганск», плацкартные вагоны которого в основном заполнены «заробитчанами». Это место, где можно услышать тысячи историй о московской жизни: сколько стоит фальшивая регистрация, сколько надо положить в паспорт денег, чтобы «менты» были благосклоннее, где лучше всего устраиваться на работу. Уже в вагоне начинаешь понимать, что впереди тебя ждёт жизнь, которая включает в себя элементы, как военного, так и мирного времени. Луганский вокзал традиционно провожает в дальний путь московский поезд маршем «Прощание славянки». Моими соседями оказались два типичных, «прожженных» гастарбайтера, которые уже не раз побывали в бывшей столице нашей Советской родины - Лёха и Петя из Славяносербска. Эти двое сорокалетних работяг возвращались после недельного «отпуска» назад, в Белокаменную. Пить они начали уже на вокзале. А в поезде душа требовала продолжения банкета. Пословица «сколько водки не бери, всё равно два раза бегать» именно о них. На столике очень быстро «образовалась» «поллитра» в груде ещё тёплых чебуреков. Оперативно опорожнив свою бутылку, друзья, поочередно стали бегать в вагон-ресторан. – Это ещё что, – рассказывал Лёха. – Когда ехали домой, я так обожрался, что потерял носки. Приезжаю, жена спрашивает, носки где. А я ей на стол - «бабки». Сразу купили с ней микроволновку, стиральную машину-автомат. А носки она мне новые дала. Лёха - малый небольшого роста, благодаря своим антропологическим данным чем-то напоминает жителя среднеазиатских республик. Как оказалось, последнее не раз было замечено в Москве - уже на вокзале луганского «киргиза» часто задерживала милиция, на что тот со временем даже перестал обижаться, но все же расслаблял нервы поллитровкой. « Что - милиция, - доверительно сообщал он. – Главное, заработанное там домой доставить. А это тебе не фунт изюму. Нашему брату в этих поездах нужно держать ухо востро. Хочешь спасти нажитое – ховай в желудке». Расслабившись, Леха совсем разоткровенничался и в деталях поведал, как лучше это сделать. Как оказалось, сначала деньги заворачиваются в презерватив, потом презерватив глотается. А дабы «кровные» навсегда не остались в глубинах организма – к презервативу привязывается нитка, другой конец которой закрепляется на зубе. Между тем веселье продолжалось. К парочке присоединился ещё один доморощенный флибустьер и искатель приключений из Алчевска - Владислав. Как оказалось, гастарбайстерство ему аукнулось острой семейной драмой. За время скитаний заробитчанина бросила жена: когда он однажды явился на порог родного дома, его ждали упакованные чемоданы. – Она мне с дочкой запретила встречаться, – делился он наболевшим. – На, посмотри. В его руках появилась небольшая засаленная фотография с трогательной пятилетней девочкой в ярко-оранжевой кофточке, из-под которой несмело выглядывал белый воротничок, высоких гольфиках и зелёных китайских кроссовках. Владислав еще долго жаловался на судьбу, пока силы окончательно не оставили его. Бережно засунув фотографию дочки в нагрудный карман, он полез спать на верхнюю полку. В таком спящем виде и въехал на территорию Российской Федерации. Когда в поезд вошли таможенники, вечный путешественник прямо во сне достал паспорт и бросил его на пол, доверив нам вершить его судьбу. Российский страж порядка, на сей раз не стал связываться с «пьяным телом», быстро поставил штамп и удалился. Тем более, что накануне Леху и Васю рвало прямо в купе от принятых излишеств. Потерянная наличность, но спасеные билеты Утомленные путешественники заснули прямо у столика. На одной из стоянок их мирный сон был прерван российской милицией. Очнувшись от лёгкого удара дубинками по голове, компаньоны уныло побрели в тамбур вслед за двумя стражами порядка. Как оказалось, милицию вызвала проводница, которую до смерти утомили пьяные пассажиры, изгадившие блевотой постельное бельё. Вернулись страдальцы только через полчаса. – Тысячу менты срубили, – сообщил Лёха. – Можно было дать и меньше, да я лоханулся. Можно, говорю, закурить. Разнервничался чего-то. Они говорят, кури. Я достал сигарету, разок затянулся, а один мне на знак «Курение запрещено» дубинкой показывает. Пришлось платить штраф. Ну да по-фиг. В Москве ещё заработаем… Деньги у работяг водились еще до утра. Когда опухшие от похмелья «заробитчане» проснулись, то обнаружилось, что их ограбили. День явно начинался плохо. К тому же на Лёху и Васю окончательно обозлилась проводница. Она не хотела принимать у них испачканное бельё и не отдавала билеты. А билеты в Москве значили три дня спокойной жизни. Дескать, любому менту покажи свой билет, и тот не в праве терзать тебя три золотых дня с момента прибытия. Эти дни даются вояжерам для приобретения регистрации. Ситуацию ёще более накалил проснувшийся Владислав. Он чинно слез с полки, похмелился остатками водки и философски произнёс: «Ну, что я могу сказать вам ребята. На двух бомжей в Москве стало больше…». От этих слов Лёха и Вася совсем притихли. Остаток пути они ехали почти в печали. Впрочем, последнее оказало благоприятное впечатление на проводницу и та для приличия поворчав, все же отдала им билеты. Сразу просветлев, Лёха произнёс сакраментальную фразу: «Это надо обмыть…». Не успели. Поезд стремительно приближался к Павелецкому вокзалу. За окошком Москва -Новый Вавилон- столица великого богатства и место нечеловеческих унижений. Возносящаяся ввысь своими новомодными небоскрёбами, ей недосуг разглядеть судьбы потерянных гастарбайтеров. Как в сотнях других мегаполисов, здесь закаляется характер и разрушается человеческое достоинство. Как свидетельствуют цифры статистики, сюда ежегодно отправляется около восьми миллионов наших соотечественников. Покорительница Москвы тетка Ритка Одной из тех, кто пытался покорить Москву, была тётка Ритка, встретившаяся мне на вокзале. Как оказалось, тёткой Риткой называли её за глаза, а «в миру» величали – Степенко Маргарита Васильевна. Большую часть жизни она проработала учителем русского языка и литературы в одной из школ Лисичанска. Одна воспитывала сына. В бедности, в условиях полного отсутствия перспектив и надежд на лучшую жизнь, она, тем не менее, не только спасла его от улицы, но и сделала нормальным целеустремлённым парнем – отличником и спортсменом. Она не побоялась отправить его в один из лучших российских ВУЗов, а сама, бросив всё, уехала на заработки в Москву, дабы это не пришлось в будущем делать ему. Она стала моим первым учителем московской жизни. Итак, если ты, стиснув кулаки, решил покорить строптивый мегаполис, то вот тебе её советы: 1. Толпа твой друг. Если ты сумел затесаться и раствориться в толпе, то тебя могут и не заметить на многочисленных милицейских кордонах. Опять же выдернуть из толпы человека гораздо труднее, даже если ты и покажешься подозрительным. 2. Избавься от кепочки – традиционного головного убора, который носят на Донбассе. Этим ты себя выдаёшь. Не показывай также золотых зубов, если они у тебя есть. 3. Если ты уже попал в поле зрения милиции, не пытайся избежать встречи. Спокойно и уверенно иди навстречу. Замешкавшийся или резко изменяющий направление пешеход всегда подозрителен. 4. Не носи с собой большие суммы денег, только - необходимое. Иначе все может достаться «ментам». А лучше всего положи в паспорт 500 рублей, может они заменят тебе штамп о регистрации. 5. Всегда на эскалаторе в метро становись с правой стороны. Левую здесь оставляют для спешащих москвичей. Не мешай им и не выделяйся. Вообще в метро ходи уверенно, не останавливайся для изучения указателей. Делай это в движении. 6. И главное помни, ты здесь никто и звать тебя никак, поэтому вообще ничему не удивляйся. Уже в метро я понял важность её инструкции. Вот рядом в явной растерянности остановился «гость столицы» , вероятно, задумавшись над дальнейшим направлением движения. В тот же момент как из-под земли вынырнули стражи порядка. Они долго рассматривали документы, потом последовал почти незаметный удар дубинкой по голове, после чего к моему изумлению стражи порядка удалились. Бедняга продолжал стоять на платформе, рассматривая толпу мутными глазами. По лицу его струилась тонкая струйка крови. Добро пожаловать в Москву! Тётка Ритка предложила мне кров и крышу за городом – в Щербинке. С Пражского рынка, где она торговала шапками, добраться в Щербинку можно только с тремя пересадками. Сначала на маршрутке до станции «Красный партизан», потом на электричке, непосредственно в Щербинку и наконец на попутке, вглубь старых домиков частного сектора. Жила бывшая лисичанская учительница в восьмиметровой московской комнатёнке, которую делила еще с тремя «заробитчанами»: начинающей спиваться Надей из Нижнего Новгорода, а также Ваней и Богданом из Ивано-Франковска. За стенкой восьмиметровки бушевали соседи – местные алкоголики. Интерьер жилища состоял из двух кроватей, кучи журналов и газет, нового телевизора, ведра для пищевых отходов и маленькой электрической плитки, на которой Богдан жарил рыбу. Её запах пропитал все поры утлой комнатёнки. Окно было глухо занавешено пледом, дабы в случае милицейского рейда могло показаться, что дома никого нет. На пороге нас встречали алкоголики. Было похоже, что отношения между соседями натянуты. – Понаехали тут, хохлы долбанные…, – донёсся голос одного из них, сквозь пелену сигаретного дыма. – Пошёл на х…! – Ответил Ваня, выглядывая из-за двери своей халабудки. Как я понял позднее эти две группы антагонистов, примиряла только водка. Иногда происходили совместные застолья, и тогда местная алкашня, с чувством гордости, рассказывали Ване и Богдану, что «хохлы и русские - братья вовек». Те, не раскрывая своей «бандеровской» сущности, благоразумно соглашались. В честь нашего приезда начался «банкет». Мои новые друзья пили, привезённую им в подарок водку и закусывали салом. Вскоре водки не хватило, и откуда-то из тайного места был извлечён спирт. Богдан принялся показывать альбом с фотографиями. Как оказалось, в Москве он недавно, перемежая «могучую русскую речь» и украинизмы, франкивчанин показывал фото со своей молодой женой на фоне «садыбы». – Моя хата, – показывал он на добротное строение, сараи и сад. Когда пир закончился, Богдан, Ваня и Надя улеглись вместе на одну койку. Выпитый спирт тянул их на адюльтер. – Богдан, б…, прекрати! – начал раздаваться недовольный Надин голос. Богдан не сдавался. Ещё полчаса под одеялом продолжалась борьба, после чего все затихло. Под её крики, я погружался в тяжёлый и неспокойный сон. Снился мне Донбасс. Александр Набока. Специально для «Острова»
